Утром Мирослава просыпается и оценивает мою одежду: домашняя или рабочая. Во втором случае начинается бесконечный диалог, прерываемый лишь попытками устроить рыдания:
- Маааам, ты нииаходиш? (не уходишь?)
- Пока нет.
И так по кругу. 10-20-30-40 раз. Иногда я не выдерживаю, и дети едут со мной, и по пути на работу я завожу из к Тане или Лешиной маме. Иногда приходится их оставлять дома, и тогда на этапе укладывания ноута в сумку и поиска обуви Мира окончательно ударяется в рыдания, а мои нервы звенят так, что их слышно, наверное, в соседней Румынии. Детские плачи даются мне оч непросто.
А когда я жалуюсь мути, она напоминает мне одну историю.
... Когда мне было лет шесть-семь, и мы уже переехали на ту самую улицу, где живем сейчас, я очень неохотно отпускала маму из дома. Жизнь тогда была непростая, нам постоянно не хватало денег, и я думала, что маме самой было бы проще с этим всем справиться. Без нас. Не знаю, откуда эта мысль появилась в моей голове, мама никогда нас этим не пугала.
И стоило маме собраться на работу или "по делам", как моя голова отключалась. Истерика. Я держалась, пока за мамой не закрывалась калитка, но потом - бежала, бежала, бежала. По двору (от дома до калитки было далеко), по улице - и мама возвращала меня домой, опаздывала, куда ей было надо, все это наверняка было непросто. И вот однажды я снова выбежала за калитку - и не увидела маму. Чуть побежала - и вернулась домой. И перестала так бегать.
...А мама в тот раз свернула в другую сторону - мы туда редко ходили, поэтому я туда и не посмотрела. И я даже не представляю, что тогда творилось у нее в душе.
...А Мирослава успокаивается быстрее, чем я успеваю дойти до маршрутки, которая останавливается почти под нашим балконом.
- Маааам, ты нииаходиш? (не уходишь?)
- Пока нет.
И так по кругу. 10-20-30-40 раз. Иногда я не выдерживаю, и дети едут со мной, и по пути на работу я завожу из к Тане или Лешиной маме. Иногда приходится их оставлять дома, и тогда на этапе укладывания ноута в сумку и поиска обуви Мира окончательно ударяется в рыдания, а мои нервы звенят так, что их слышно, наверное, в соседней Румынии. Детские плачи даются мне оч непросто.
А когда я жалуюсь мути, она напоминает мне одну историю.
... Когда мне было лет шесть-семь, и мы уже переехали на ту самую улицу, где живем сейчас, я очень неохотно отпускала маму из дома. Жизнь тогда была непростая, нам постоянно не хватало денег, и я думала, что маме самой было бы проще с этим всем справиться. Без нас. Не знаю, откуда эта мысль появилась в моей голове, мама никогда нас этим не пугала.
И стоило маме собраться на работу или "по делам", как моя голова отключалась. Истерика. Я держалась, пока за мамой не закрывалась калитка, но потом - бежала, бежала, бежала. По двору (от дома до калитки было далеко), по улице - и мама возвращала меня домой, опаздывала, куда ей было надо, все это наверняка было непросто. И вот однажды я снова выбежала за калитку - и не увидела маму. Чуть побежала - и вернулась домой. И перестала так бегать.
...А мама в тот раз свернула в другую сторону - мы туда редко ходили, поэтому я туда и не посмотрела. И я даже не представляю, что тогда творилось у нее в душе.
...А Мирослава успокаивается быстрее, чем я успеваю дойти до маршрутки, которая останавливается почти под нашим балконом.
Комментариев нет:
Отправить комментарий